в оглавление
ЕВГЕНИЮ ИОРДАНСКОМУ
Белы избушки туалетов,
прошел налево товарняк,
Приют непризнанных поэтов
под зорким оком КГБ.
На огороде стол и печка,
и суп, и хлеб, и соль, и смех
и русско-песенная речь там
звучит на зло казенным дядям.
поэзия - ручей хрустальный
бьет сквозь бетон марксистских дотов,
фундаментов соц. реализма,
застенков власти идиотов.
Поэзия - родник подземный -
питается земною силой.
ее нельзя ни взять под стражу,
ни растоптать, ни осушить,
она прорвется сквозь запреты,
наступит солнечное лето
и на асфальте подряхлевшем
пробьются первые цветы.
Какой маразм - гнобить поэтов?
Наступит, да - наступит лето
и я нагряну в огород,
спрошу: "Как жизнь?",
мне скажут: вот -
знакомься - за прошедший год
прошла у нас толпа талантов –
певцов, поэтов, музыкантов,
один, бесспорно, - новый гений
( не преминет воткнуть Евгений),
и я, зарывшись в СамИздатах,
блуждая в именах и датах,
Засяду тихо в уголке,
листая тонкие страницы
стихов - печатных, рукописных,
гавеных, редких, гениальных,
шизоидных, плохих, нормальных,
крутых и круто-социальных,
литературные труды
и кучу - просто ерунды.
И пусть стихи неоднородны,
неоднозначны, неравны -
в них ЖИЗНЬ кипят,
в них - смех народный.
И радость, и любовь и стыд!
Я просижу всю ночь за чтеньем.
проспорю о судьбе страны,
об иллюзорности весны,
и, чаю перепив изрядно,
я выйду в полуосвещенный двор,
взгляну на месяц, как топор,
нависший над советским бытом,
на лужу в запахом карбида,
на завалившийся забор,
на огороды с тополями,
на рельсы о серыми столбами,
на небо с блеклою звездой,
ну и, конечно, предо мной,
ну то есть - прямо предо мной-
Бели как снег мои избушки -
как света луч в трущобах тьмы,
как ангел в замке сатаны,
как солнце на лесной опушке.
Средь мрака, серости и грязи,
под зорким оком КГБ,
под каблуком большого дяди,
они белы и все - по хер!
И через год и через лето
я вновь поеду как чудак
в приют непризнанных поэтов,
где есть избушки туалетов
и катит к черту товарняк !
